Надоедливый дождик
24.08.2004, 08:32
Обалденное счатье – каждое утро
Уже поздно. Ночь тяжело перевалила за свою половину. За окном идет дождь. Но мне кажется, что уже давно наступила зима – безнадежная и окончательная, которая навсегда отрежет от меня что- то важное. Мы месте с монитором рассматриваем пухленькие альбомчики фотографий, изрядно потолстевшие за этот год. Эти фотки ничего не знают обо мне и о самых важных соытиях в моей жизни. На них улыбается девушка: друзья, вечеринки, наряды, смена цвета и формы волос(красный, белый, рыжий, черный, все вперемешку), поездки в Европу и по России. Обыкновенная сренепродвинутая активная студенточка. Ни фотки, ни люди ничего не знают о моей дурости и сдвиге по фазе. Они не знают, что к самым важным событиям этого года я отношу:
1. Когда я передавала ему отчет, он торопился к генеральному и случайно дотронулся до моей руки. У него обалденная кожа - как теплый пляж, летнее поле, желтые кленовые листья. Что- то очень солнечное и легкое.
2. На работ был грипп и аврал. Мы сидели до полуночи над квартальным отчетом. Почти совсм одни. Только какие- то люди призракми из другой матрицы. скользили мимо. Ему было скучно и он рассказывал мне всякие чудесные мелочи из своей жизни : ка к юности они с друзьями грохнули чужую машину и как всю ночь у него под оуном орали коты, недавая ему спать.
3. Мы страшно переругались, из- за того, чтоя перпутала даннные и злобные клиент чуть не разнес на куски офис- почище атомной бомбы. Я очень наделась, что он меняуволит и в конце концо, все кончится. Но он меня не уволил и ничего не кончилось.
4. Однажды онподвез меня до вуза на машине – я опаздывала на зачет. Я молчалаи никак не реагировала на его попытки начать разговор и только балдела от его присутсвия, от сидений цвета ванильного мороженого и морозного тумана за окном.
И еще было много чудных событий поменьей: я бережно собираю кусочки его слов, жестов и фраз, я колекционирую цвт его галстуко, его вечное плохое настроение и редкие улыбки.
Это длится уже полтора года6 я . как третьеклассницаи тургеневская библиотекрша в очках и есформенномсвитере, влюблена в своего начальника отдела. И все полтора года мое безобидное сумасетсвие никому не мешало. В том числе мне самой. Я не замыкалась себе. У меня были неплохие молодые люди, скоторыми мне было хорошо, друзья и клубы. И еще у меня было то, его нет ни у кого на свете: каждое утро я вставала и абсолютно, невообразимо счастливым человеком шла на работу. Туманный и хмурый Питер был закутан в желтые дома и серые площади. Прохожие напоминали темные грустные вопросительные знаки. А я была абсолютно счастлива: прыгала через лужи. Ловила языкм снежинки, танцевала под Земфируи Чичерину – а я девочка с плеером… Каждый день меня ждало так много счастья: делать работу, которую увидит он, слушать злобные сплетни, которые распускают о нем коллеги ( когда любишь кого- то. лбые крошки, связанные с ним приобретают невообразимую ценность), проходить мимо его кабинета и видеть как он, одуряюще красивый, в позе роденовского мыслителя, склонился над бумагами…
Я пыталась с ним сблизиться- давно. Год назад – намекала. Строила глазки… И даже не то, что онменя оттолкнул, а скорее я поняла : не сойдемся. Слишком много между: разный возраст, разные принципы, разные вкусы и цели в жизни, разные мысли, разговоры на разные темы… Поняла – не выйдет. Я слишком взбалмошная, громкая и резкая. Он- слишком спокойный, занудный и компрмиссный. Он подлизывается к вышестоящим, я говорю им всю правду в глаза. Он считает, что главное жить « прилично» , а я – что ярко. Нет, не сойдемся.
А чувство обалденного счастья от того, что вижу его- осталось. Дурость? Дурость, конечно.
Сйчас мне предлагают новую работу, весь наборчик юного « яппи» : зарплата в два раза выше, перспективы, командировки, карьерный рост… все чего нет на старой работе, где я уже знаю все до мелочей и чуть ли не деградирую. Надо уходить. И я уйду. И я уже ухожу. И все тяну до последнего, все даю себе по три дня отсрочки – еще чуть, еще капельку рядом с ним и уйду…
А тяжело так, как будто атланты не удержали небо и оно рухнуло прямо на меня. И спасает только одно: завтра утром я снова пойду на эту работу. И пока еще – обладенно счатливым человеком.
Я не ищу выхода – он только один, и это уход , а не выход. Просто, как королевичу в сказке, мне тяжело оситьсвою тайну в себе, и хочется расказать ее хот бы бездонному колдцу Интернета… .
Уже поздно. Ночь тяжело перевалила за свою половину. За окном идет дождь. Но мне кажется, что уже давно наступила зима – безнадежная и окончательная, которая навсегда отрежет от меня что- то важное. Мы месте с монитором рассматриваем пухленькие альбомчики фотографий, изрядно потолстевшие за этот год. Эти фотки ничего не знают обо мне и о самых важных соытиях в моей жизни. На них улыбается девушка: друзья, вечеринки, наряды, смена цвета и формы волос(красный, белый, рыжий, черный, все вперемешку), поездки в Европу и по России. Обыкновенная сренепродвинутая активная студенточка. Ни фотки, ни люди ничего не знают о моей дурости и сдвиге по фазе. Они не знают, что к самым важным событиям этого года я отношу:
1. Когда я передавала ему отчет, он торопился к генеральному и случайно дотронулся до моей руки. У него обалденная кожа - как теплый пляж, летнее поле, желтые кленовые листья. Что- то очень солнечное и легкое.
2. На работ был грипп и аврал. Мы сидели до полуночи над квартальным отчетом. Почти совсм одни. Только какие- то люди призракми из другой матрицы. скользили мимо. Ему было скучно и он рассказывал мне всякие чудесные мелочи из своей жизни : ка к юности они с друзьями грохнули чужую машину и как всю ночь у него под оуном орали коты, недавая ему спать.
3. Мы страшно переругались, из- за того, чтоя перпутала даннные и злобные клиент чуть не разнес на куски офис- почище атомной бомбы. Я очень наделась, что он меняуволит и в конце концо, все кончится. Но он меня не уволил и ничего не кончилось.
4. Однажды онподвез меня до вуза на машине – я опаздывала на зачет. Я молчалаи никак не реагировала на его попытки начать разговор и только балдела от его присутсвия, от сидений цвета ванильного мороженого и морозного тумана за окном.
И еще было много чудных событий поменьей: я бережно собираю кусочки его слов, жестов и фраз, я колекционирую цвт его галстуко, его вечное плохое настроение и редкие улыбки.
Это длится уже полтора года6 я . как третьеклассницаи тургеневская библиотекрша в очках и есформенномсвитере, влюблена в своего начальника отдела. И все полтора года мое безобидное сумасетсвие никому не мешало. В том числе мне самой. Я не замыкалась себе. У меня были неплохие молодые люди, скоторыми мне было хорошо, друзья и клубы. И еще у меня было то, его нет ни у кого на свете: каждое утро я вставала и абсолютно, невообразимо счастливым человеком шла на работу. Туманный и хмурый Питер был закутан в желтые дома и серые площади. Прохожие напоминали темные грустные вопросительные знаки. А я была абсолютно счастлива: прыгала через лужи. Ловила языкм снежинки, танцевала под Земфируи Чичерину – а я девочка с плеером… Каждый день меня ждало так много счастья: делать работу, которую увидит он, слушать злобные сплетни, которые распускают о нем коллеги ( когда любишь кого- то. лбые крошки, связанные с ним приобретают невообразимую ценность), проходить мимо его кабинета и видеть как он, одуряюще красивый, в позе роденовского мыслителя, склонился над бумагами…
Я пыталась с ним сблизиться- давно. Год назад – намекала. Строила глазки… И даже не то, что онменя оттолкнул, а скорее я поняла : не сойдемся. Слишком много между: разный возраст, разные принципы, разные вкусы и цели в жизни, разные мысли, разговоры на разные темы… Поняла – не выйдет. Я слишком взбалмошная, громкая и резкая. Он- слишком спокойный, занудный и компрмиссный. Он подлизывается к вышестоящим, я говорю им всю правду в глаза. Он считает, что главное жить « прилично» , а я – что ярко. Нет, не сойдемся.
А чувство обалденного счастья от того, что вижу его- осталось. Дурость? Дурость, конечно.
Сйчас мне предлагают новую работу, весь наборчик юного « яппи» : зарплата в два раза выше, перспективы, командировки, карьерный рост… все чего нет на старой работе, где я уже знаю все до мелочей и чуть ли не деградирую. Надо уходить. И я уйду. И я уже ухожу. И все тяну до последнего, все даю себе по три дня отсрочки – еще чуть, еще капельку рядом с ним и уйду…
А тяжело так, как будто атланты не удержали небо и оно рухнуло прямо на меня. И спасает только одно: завтра утром я снова пойду на эту работу. И пока еще – обладенно счатливым человеком.
Я не ищу выхода – он только один, и это уход , а не выход. Просто, как королевичу в сказке, мне тяжело оситьсвою тайну в себе, и хочется расказать ее хот бы бездонному колдцу Интернета… .